О СЕБЕ И МОЕЙ КОЛЫМЕ 4

Жизнь – банк, где ты с Судьбой вдвоем,

Успех здесь не кладут на депозиты.

Чужое взял, а отдаешь свое,

И столько же – проценты по кредиту.

Автор

История приватизации Колымы

Последствия приватизации с первых дней ускорили развал промышленности, начатый при Горбачеве. В Магаданской области, как и в других регионах Крайнего Севера, разруха имела свои особенности, и они были связаны с географическим положением, транспортной доступностью, зависящей от времени года и моноотраслевым характером региона. Все это вело не только к ускоренной деградации производственной сферы, но и тяжелым социальным последствиям, в результате чего население территории и количество населенных пунктов сократились в разы, а бедность стала уделом большинства оставшегося населения. Добыча драгоценных металлов по влиянию на экономику страны не может сравниться с нефтяной и газовой промышленностью, но высокая ликвидность продукции золотодобывающей отрасли, возможность влиять с ее помощью на решение неотложных оперативных вопросов, специфика золота как валютного металла, не учитывались при решении проблем отрасли. Реформаторы дорвалась тогда до сакрального – народной собственности, и власти было не до территорий.

Кризис. В 1993–1994 гг., несмотря на общее падение производства в стране, состояние золотодобывающей отрасли, по официальной оценке, оставалось стабильным. Но специалистам уже тогда было ясно, что отрасль идет к катастрофе, и временная стабильность объясняется ее большой инерционностью из-за высокого коэффициента сезонности горных работ и наличием значительных запасов материальных ресурсов. В 1995 году в золотодобывающей промышленности сложилась критическая обстановка, когда в отдельных регионах спад добычи золота составил 10–30% с перспективой его обвального падения. По причине полной зависимости экономики Магаданской области от состояния золотодобывающей отрасли тяжелый кризис охватил все сферы деятельности горнодобывающих предприятий: социально-экономическую, производственно-техническую и организационно-структурную.

Социально-экономический кризис. Само по себе снижение объемов добычи золота в практике промышленного освоения Северо-Востока не представляет собой чего-то необычного: падение добычи во второй половины 40-х гг. затянулось на 15 лет: в 1956 г. в Дальстрое добыто минимальное количество металла – 31 т, что в 2,5 раза меньше, чем в 1940 г. Но тогда это не сопровождалось разрушением производственной инфраструктуры, а по многим направлениям происходило техническое перевооружение предприятий. За 1995 г. в Магаданской области было добыто золота на 31% меньше, чем в 1994 г., или в 1,5 раза меньше, чем в 1991 г., а на Чукотке добыча сократилась почти в два раза. В 1995 г. себестоимость добычи 1 г золота на Колыме возросла в сравнении с 1991 г. в 1176 раз, а цена на золото увеличилась в 650 раз, и каждый добытый в 1995 г. грамм металла принес 3500 руб. убытка. Если в 1991 г. средняя рентабельность по объединению «Северовостокзолото» составила 58,8%, то через два года добыча золота стала убыточна. Задолженность предприятий на конец 1995 года составила 360 млрд. руб., что было в 1,5 раза больше, чем годом ранее, и в действующих ценах соответствовала половине планируемой добычи, заявленной на 1996 г. Инвестиции в отрасль практически прекратились. Затраты только на содержание социальной сферы золотодобывающими предприятиями в 1995 г. составили 10% в структуре цены золота, не говоря уже о затратах на ликвидацию поселков и выплату компенсаций при массовых увольнениях.

Производственно-технический кризис. С началом приватизации происходила деградация крупных золотодобывающих предприятий: горно-обогатительных комбинатов и приисков. С учетом работы старательских артелей общие объемы вскрышных работ на раздельном способе добычи сократились за это время на 45%, промывки песков на 41%, перестали обновляться землеройная техника и обогатительное оборудование, предприятия стали больше закупать запасных частей, что говорило о ненормальном режиме эксплуатации машин и оборудования. Сократилось финансирование геолого-разведочных работ. Отчисления на воспроизводство минерально-сырьевой базы стали устанавливаться от фактической добычи металла, и сокращение добычи вело к соответствующему уменьшению средств на разведку месторождений. За эти годы были ликвидированы многие геолого-разведочные предприятия, а оставшиеся, чтобы как-то выжить, стали заниматься добычей золота в ущерб основной деятельности. Поспешно, с явным осознанием губительных последствий, правительство в 1992 г. ликвидировало Северо-Восточное производственное геологическое объединение Министерства геологии России, которое обеспечивало 50% прироста запасов в области. Прирост запасов золота в 1994 г. был на 10 т меньше, чем добыча металла в 1995 г. При этом расплодившиеся рыночники говорили, что геологи быстрее всего приспособились к новым условиям хозяйствования и являются, чуть ли не флагманами золотого бизнеса, что, по сути, было профанацией представлений о нормальном производстве. Все это привело к переделу запасов по принципу «кто на чем сидит – тем и владеет», и к деградации технологии горных работ, которая на многих объектах скатилась на уровень начала 60-х годов. А при непосредственном участии тех, кто сидел там, где надо, богатейшие месторождения Северо-Востока стали получать в эксплуатацию иностранные компании.

Организационно-структурный кризис. С 1992 г. началось изменение организационной структуры золотодобывающей отрасли региона. Отрицательное влияние организационно-структурных изменений на деятельность предприятий состояло в том, что они проходили хаотично, под давлением экономической ситуации в стране и регионе. Сначала структурные подразделения государственной добычи стали в массовом порядке преобразовывать в старательские артели, затем начали ликвидировать прииски, в конце концов, дело дошло до фактического закрытия отдельных горно-обогатительных комбинатов и закончилось разрушением всей структуры объединения «Северовостокзолото». Кроме того, параллельно происходил разрыв договорных отношений между старательскими артелями и ГОКами, ликвидация предприятий производственной инфраструктуры отрасли.

Информационный кризис. Нельзя влиять на ситуацию, не располагая информацией. Северовостокзолото, имея в своем составе два института и специализированные управления, за десятилетия своей деятельности выработало систему аналитической работы текущей деятельности и на перспективу. Но получившие самостоятельность предприятия, не только не могли выполнять такие работы из-за отсутствия кадров соответствующей квалификации и финансовых средств, но даже прекратили передавать оперативную информацию в объединение.

Это сказалось не только на качестве планирования, но и на кредитовании предприятий, так как государство какое-то время оставалось единственным покупателем золота и единственным кредитором, которому трудно было работать с многочисленными «шарагами», образовавшимися на руинах государственных предприятий и возглавляемых, зачастую, случайными людьми.

Причины кризиса. Они были вызваны изменением законодательной и нормативной базы в области добычи драгметаллов без решения имущественных, организационно-структурных вопросов отрасли, проблем с кредитования предприятий и разрушением золотопроводящей сети.

В январе 1992 г. опубликовано постановление правительства, разрешающее добычу золота всем юридическим лицам и гражданам России. Еще раньше, в ноябре 1991 г., вышел Указ Президента, определивший новые принципы ценообразования на драгоценные металлы. Установление единой для всех регионов цены на золото было вполне разумным шагом, однако не были приняты соответствующие меры, защищающие интересы северо-восточных территорий, где затраты на добычу золота были на четверть выше, чем в среднем по стране. Кроме того, ни одно золотодобывающее объединение в России не несло такое бремя производственной и социальной инфраструктуры, как Северовостокзолото. Поэтому самые тяжелые последствия реформаторского законотворчества были только вопросом времени.

С принятием государственной программы приватизации в июле 1992 года появилась масса непродуманных решений Госкомимущества и непосредственно Правительства, касающихся золотодобывающих предприятий, вследствие чего в отрасли начался хаос.

С января 1992 г. в течение полутора лет золотодобывающая отрасль, состоящая из государственных предприятий, не имела координирующего органа государственного управления, и только в мае 1993 г. он был определен в лице Роскомдрагмета. Отрасль, которая все время была одной из самых закрытых, не выдержала такого беспредела. Появившиеся с опозданием Закон о недрах и Положение о лицензировании недропользования, ряда других актов уже не могли решить всех организационно-правовых проблем.

Отсутствие финансово-кредитной политики. Известно, что при нормальном финансовом положении предприятию Северо-Востока для подготовки к промывочному сезону необходимо иметь кредитные ресурсы в размере 50% от цены реализуемого металла сроком на 8–10 месяцев. Объединение «Северовостокзолото» в процессе разрушения еще несколько лет продолжало быть получателем подавляющей суммы государственных кредитов под добычу драгоценных металлов в Магаданской области. Но 50-процентный кредит был получен только в 1993 г. В 1994 г. объединение получило 25%, а в 1995 г. – 33%.

Причем кредитование всегда начиналось в середине зимы, и на момент поступления первого платежа задолженность предприятий превышала общий размер выделяемого кредита. Под золото 1995 г. было получено 247 млрд. руб. кредита, а планируемый кредит под золото 1996 г. в сопоставимых ценах определялся в сумме 95 млрд. руб., или в 2,6 раза меньше, в то время как только задолженность предприятий по платежам в бюджет составила на начало 1996 г. 192 млрд. руб. Предприятия, оставленные без средств, вынуждены были брать коммерческие кредиты в объеме около 90 млрд. руб., что усугубило их и без того тяжелое финансовое положение.

Отсутствие разумной финансово-кредитной политики привело к тому, что цены в Магадане на нефтепродукты и взрывчатые материалы превысили мировые.

Еще одна проблема была в том, что при разработке перспективы развития золотодобывающей промышленности не учитывалась деятельности крупных предприятий, разрабатывающих россыпные месторождения золота, которые являлись не только базой отрасли и градообразующими предприятиями, но и основными налогоплательщиками. В результате ухудшилось их текущее финансовое положение, сократилось инвестирование собственных средств в разработку рудных месторождений, осложнилась работа с внешними инвесторами.

Ценовая политика. В 1992–1993 гг., когда падение курса рубля по отношению к доллару опережало рост цен на материально-технические ресурсы и оборудование, финансовое положение золотодобывающих предприятий было удовлетворительным. Но политика регулирования курса рубля и порядок установления расчетной цены на золото приводили к скачкообразному изменению цены по периодам года, что вело к огромным финансовым потерям золотодобывающих предприятий, связанными с сезонным характером добычи золота. В зимний период, когда на Северо-Востоке добыча россыпного золота практически прекращается, резко падал курс рубля и соответственно росла расчетная цена на золото, а в летние месяцы, когда добывается более 80% металла, цена на золото падала, как это было в 1993 и 1995 гг., из-за чего россыпная золотодобыча несла большие финансовые потери.

Только из-за последствий «валютного коридора» горные предприятия области потеряли в 1995 г. почти 112 млрд. руб.

Анализ цен на основные материальные ресурсы и золото за весь период действия нового порядка определения расчетных цен показывает, что цена на золото по состоянию на конец 1995 г. выросла в 650 раз по сравнению с ее уровнем в 1991 г., в то время как на электроэнергию – в 2500, дизельное топливо и бензин – в 15 000, аммиачную селитру – в 20 000, аммонит – в 50 000, уголь – в 3300 раз. Не имея возможности влиять на стоимость своей продукции, золотодобывающие предприятия расплачиваются как за последствия инфляции, так и за произвол поставщиков и посредников.

Налоговая политика. По расчетам специалистов Северовостокзолота в 1995 году налоги, платежи и отчисления золотодобывающих предприятий составили 71% расчетной цены золота. Причем 72% этих платежей приходилось на долю Ягоднинского и Сусуманского ГОКов, остальные шесть предприятий уже находились в тяжелом положении и платили от 10 до 20 процентов причитающихся платежей.

А сотни мелких «шараг», созданных по новым законам, практически вообще не платили налогов, при этом их доля, по оперативной информации, составляла 40% добычи золота в регионе.

По данным облстата, предприятия цветной металлургии Магаданской области в 1995 году реализовали продукции на 693 млрд. руб., в том числе золотодобывающие предприятия Северовостокзолота – на 682 млрд. рублей. Таким образом, разница составила всего в 11 млрд. рублей и непонятно куда подевалась продукция предприятий золотого бизнеса, добывающих 40% золота в области?

С большой уверенностью можно говорить, что система информационного контроля производства разрушалась намеренно.

Последствия приватизации. Мы никогда не идеализировали методы хозяйствования Дальстроя и объединения «Северовостокзолото» и были уверены в возможности разумного преобразования этой суперструктуры в нормальную золотодобывающую компанию. Но в регионе было поддержано общее направление федерального центра на разрушение подобных организаций и принята политика ликвидации объединения.

Когда мы предлагали создать холдинговую компанию, то исходили из того, что ни в одном регионе России нет такой зависимости территории от золотодобывающей отрасли, как в Магаданской области. Даже в Якутии добыча золота составляла около 10% общего объема производства, не говоря уже о других золотодобывающих регионах, где удельный вес ее не превышал 1%. Мы не нашли поддержки, хотя считали, что многие серьезные проблемы области можно было бы решить в рамках разумной приватизации горнодобывающей промышленности. Но этого не было сделано.

Я думаю, начавшаяся в 1992 г. активная деятельность по ликвидации Северовостокзолота, вольно или невольно, преследовала цель на какое-то время сделать из объединения, с его 90 тысячами работающих, своеобразный буфер между «верхами» и «низами» для компенсации проблем и конфликтов, связанных в первую очередь с разрушением социальной и производственной инфраструктуры области.

Мы тогда выполнили навязанную нам миссию, и теперь можно посмотреть со стороны, к чему это привело.

Одна из основных целей, которую ставила государственная программа приватизации, – привлечение инвестиций. Последствия приватизации в регионе только обострили эту проблему. Решение о закрепление 38% акций горно-обогатительных комбинатов на 2,5 года в федеральной собственности, возможно, было умышленным устранением их от поиска эффективного собственника и работы на рынке ценных бумаг. За это время экономика предприятий настолько ухудшилась, что поиск инвесторов стал фактически невозможным.

Целенаправленное разрушение предприятий, дало основание бывшему тогда председателем Госкомимущества РФ Беляеву, заявить о неэффективность закрепления контрольных пакетов акций предприятий, а то и целых отраслей, за государством.

Крайне отрицательно это сказалось на организационном единстве отрасли и самих предприятий, а трудовые конфликты, как в период создания акционерных обществ, так и после того, надолго выбивали горняков из нормального ритма работы.

Мы понимали, что многих не устраивала особая роль Северовостокзолота, но ведь кроме прав у него была ответственность и возможности выполнять свои обязательства. Даже потеряв реальную возможность управлять «осколками», объединение в 1995 году без каких-либо гарантий со стороны администрации области и правительства, СВЗ получило кредит на 2,5 года от японской фирмы «Комацу» в сумме $18 млн. на закупку землеройной техники, который, хотя и с задержкой, но полностью вернуло. Никто из наших банков не дал, да и не мог дать тогда, подобного кредита на таких условиях.

Заключение. Ни одна отрасль промышленности, а тем более – золотодобывающая, требующая больших капитальных вложений и длительного срока их окупаемости, не может базироваться на мелком бизнесе. Пропаганда доморощенными реформаторами особой роли малого бизнеса в западной экономике является намеренной ложью. В регулярных кризисах мировой экономики, которые по продолжительности кратно превышают годы благополучия, выживают только те малые предприятия, которые инкорпорированы в крупные компании, или даже созданы последними. И то, что добыча золота мелкими структурами расценивается сегодня как положительный фактор, только подтверждает деградацию отрасли. Ведь эти структуры не заняли какую-то свободную нишу и зачастую паразитируют на рукотворном «несовершенстве» рыночного законодательства. Их мнимая эффективность, усиленно рекламируемая, так и осталась мифом.

Конкуренции, на которую рассчитывали при проведении приватизации и ликвидации объединений, не получилось. Произошла криминализация добычи драгметаллов и обслуживающих ее структур.

И это уже стало историей.

Дальстрой – Северовостокзолото

Что такое Северовостокзолото? Когда в 1991 году объединение «Северовостокзолото» заказало 95 бульдозеров D-10 «Caterpillar» (мощность 600 лошадиных сил и вес более 50-и тонн, а стоимость контракта, насколько помню, была тогда 42 млн. долларов), то американская фирма, чтобы уложиться в сроки поставки, вынуждена была набрать дополнительно персонал для работы конвейера, не помню, в две или в три смены.

Лет через десять в США я случайно встретился с теми, кто имел отношение к тому контракту, и он у них остался в памяти как необычный.

Это была суперструктура, где на миллионе квадратных километров, в условиях Колымы и Чукотки, работало около 90 тысяч человек всех отраслей: от золотодобытчиков до ученых-горняков и проектировщиков, от строителей до машиностроителей, от врачей до военизированной охраны, предприятия ЖКХ, леспромхозы и санатории. Только взрывчатых веществ приходило на предприятие около 40 тысяч тонн в год. Более 100 млн. кубометров (около 200 млн. тонн) горной массы перерабатывалось ежегодно, а ведомственная торговля насчитывала 14 тыс. человек, и наш ВОХР – полторы тысячи «бойцов». Золото, олово, вольфрам, десятки тысяч квадратных метров жилья в год, и многое другое. В то время таких золотодобывающих компаний в мире были единицы.

Сегодня золото у нас еще есть, но компаний таких нет.

Как разрушали золотую Колыму

Был конец 1992 года. Я зашел в кабинет Брайко, когда у него находился глава администрации области Виктор Михайлов; они стояли, лица их были возбуждены, и я услышал концовку слов Михайлова: «… вот поэтому я и считаю своей главной задачей – уничтожение Северовостокзолота».

Этот недоумок, бывший строитель союзного министерства, даже не осознавал, что он вознамерился уничтожать.

Но на его стороне были карательные структуры новой власти.

Деиндустриализация Северо-Востока

В 1993–1994 гг. по мере акционирования, предприятия Северовостокзолото, которые еще продолжали свою деятельность, выходили из состава объединения. Имущество огромной хозяйственной империи начали даже не разворовывать, так как зачастую хозяин уже не существовал, а просто растаскивать. Не приступив даже к акционированию, прекратили добычу олова на руднике «Валькумей», олова и вольфрама на Иультинском ГОКе. Госрезерв прекратил закупать эти металлы, а на внутреннем рынке был хаос. Кроме того, на протяжении всего периода добычи олова и вольфрама на Северо-Востоке, производство их дотировалось государством, себестоимость превышала мировые цены, и выжить эти предприятия практически не имели шансов.

То же произошло и с Дукатским ГОКом, эксплуатировавшего одно из богатейших в мире месторождений серебра. Конъюнктура рынка серебра всегда была сложнее золотого, государство не гарантировало закупку серебра в государственный фонд. Для стабильной работы Дукатского ГОКа необходимо было завершить строительство объектов второй очереди, а в это время уже не было ни централизованных государственных капвложений, ни собственных средств объединения «Северовостокзолото», которое уничтожалось процессом приватизации. Кроме того, в России не было металлургического предприятия, где бы мог перерабатываться серебросодержащий концентрат Дукатского ГОКа и он вывозился в Казахстан. После 1991г. возникли большие проблемы с вывозом концентрата в Усть-Каменогорск, с возвратом драгоценных металлов в Россию, с кредитованием комбината на период производственного цикла. Это стало основной причиной прекращения деятельности Дукатского ГОКа.

На обломках россыпных горнообогатительных комбинатов создавались частные фирмы, которые паразитировали на государственном имуществе и выживали только за счет того, что годами не покупали оборудование, запасные части, а растаскивали его с брошенных приисков и объектов. Это в свою очередь стало причиной прекращения деятельности ремонтно-механических заводов объединения или резкого сокращения на них объемов производства.

Развал основного производства привел к прекращению деятельности или значительному сокращению объемов производства многих инфраструктурных предприятий и организаций золотодобывающей отрасли региона. С 1992 г. руководство объединения пыталось реализовать проект создания акционерного общества в виде холдинговой компании, сохранив в основном организационную структуру Северовостокзолота. Эта работа не имела успеха, так как на первом этапе встретила прямое противодействие администрации области, областного комитета по управлению имуществом, фонда имущества и антимонопольного комитета, с которыми в установленном законом порядке надо было согласовывать проектную документацию. Когда к концу 1994 г. экономика области на глазах начала разваливаться и с региональными властями удалось договориться, неожиданно вмешался образованный к тому времени Роскомдрагмет, который имел намерение получить контрольный пакет холдинговой компании. Это не было предусмотрено законодательством, и думаю, было сделано умышленно, по согласованию с ведомством Чубайса, а после отрицательного ответа от приватизаторов – Роскомдрагмет «умыл руки», заявив, что прекращает рассматривать этот проект, так как заинтересованные стороны не смогли договориться.

В 1995 г. на базе аппарата управления объединения было создано открытое акционерное общество. На этом фактически закончилась история компании с мировым именем, одной из немногих горнодобывающих компаний страны, которую до сих пор помнят во многих странах мира.

Они называют это «возрождением»

Если за последние 30 советских лет население Магаданской области удвоилось, то в 90‑е годы, когда гайдаровское правительство заявило о нерентабельности и перенаселении Севера, фактически бросив регионы на произвол судьбы, начался массовый исход населения, поощряемый местными властями и правительством страны. Это надо было правительству очуметь настолько, чтобы брать кредит в Европейском банке реконструкции и развития, и из этих средств платить людям за выезд из регионов Крайнего Севера! За десять лет население Магаданской области сократилось вдвое, а сельское население более чем в четыре раза, почти в два раза выросла общая смертность населения, а смертность коренного населения превышала областной показатель в 1,5 раза. С карты области исчезли десятки населенных пунктов, а население районных центров сократилось в несколько раз.

В середине 90-х годов деградация экономической и социальной инфраструктуры Магаданской области стала необратимой. Были приватизированы, а затем ликвидированы как банкроты почти все горнодобывающие, геологоразведочные, строительные, транспортные, рыбодобывающие предприятия, машиностроительные и ремонтные заводы.

В письме В. Н. Глазатова в Правительство РФ была намеренная ложь, что отработка рудных месторождений объединением «Северовостокзолото» ведется крайне низкими темпами. Специалисты знают, что россыпная добыча требует в четыре раза меньше удельных капитальных вложений, чем рудная, и именно за счет россыпей на Колыме было построено крупнейшее в Советском Союзе рудное предприятие по добыче серебра – Дукатский ГОК, а также предприятие по добыче вольфрама – Иультинский ГОК. Руководство региона понимало, что «демонополизация» крупнейшего в СССР золотодобывающего объединения в новых условиях приведет к банкротству приисков, рудников и старательских артелей, но с чужого голоса использовали это, как обоснование, для «привлечения иностранных инвестиций» и передачи богатейших месторождений области иностранным фирмам. Активно лоббировало данную акцию руководство компании по добыче золота АО «Геометалл» (И. С. Розенблюм). Компания была создана руководителями территориальной структуры Министерства геологии в 1991 году во исполнение распоряжения Совета Министров РСФСР по демонополизации, а на самом деле – по разрушению горной промышленности страны. Геологи стали главными инициаторами в приватизации и торговле природными ресурсами. «Кто на чем сидит, то и имеет», и они, пересев в органы лицензирования, фактически стали распоряжаться богатейшими месторождениями. В результате неоднократных обращений руководства области в Правительство, территории был выделен «золотой кредит» в объеме более 87 млн. долларов США, который был в значительной части использован не по назначению или разворован, что впоследствии констатировали федеральные министерства. Около половины данного кредита получила «Омолонская золоторудная компания», зарегистрированная 12 марта 1993 года, – контролируемая иностранцами, при участии АО «Геометалл» и других афилированных структур, – и уже в конце июня этого года, получившая право на разработку богатейшего месторождения золота – «Кубака».

В другом письме в Правительство Глазатов, будто невменяемый, радующийся, что горит его дом, а мародеры растаскивают нажитое им имущество, докладывал: «Тенденция деструктуризации Северовостокзолото интенсивно нарастает».

Вся политика властей региона была нацелена в эти годы на то, чтобы получить больше прав, выпросить как можно больше средств у федерального центра и быстрее кому-то продаться. Отсюда обращения в Правительство с просьбой перестать регулировать цены на добываемый металл, предоставить области статус свободной экономической зоны, а выезжающим из области – права вынужденных переселенцев (!) и выделить на эти цели деньги.

С первых месяцев жизни в «новой» России Магаданская область, бывшая фактически островом, отрезанным от «материка», попала в тяжелейшее положение. К концу 1992 года количество малоимущих граждан составило около 50%. Экспортеры парализовали работу Владивостокского отделения железной дороги, дальневосточные пароходства и ледокольный флот переключившись на зарубежные контракты, а моторное топливо и уголь стали завозить с большими перерывами и в недостаточном количестве, причем, дизельное топливо – по реэкспорту из США и Сингапура. Основу экспорта рыбы из Магаданской области составляла рыба-сырец, и рост экспорта в натуральном выражении стал кратно превышать объем в стоимостном выражении. Браконьерский вылов достиг огромных масштабов, рыбные запасы Охотского моря и внутренних рек уничтожались, рыболовецкий флот был приватизирован, частично распродан или сдан в металлолом.

Аграрная реформа была направлена на принудительное разрушение колхозно-совхозной системы ведения хозяйства. За десять лет поголовье оленей сократилось более чем на 70%, в три раза выросла безработица коренного населения, а в национальном Северо-Эвенском районе только каждый десятый эвен был занят в трудовой сфере. Уничтожение сельскохозяйственного производства области, отсутствие необходимой финансовой поддержки федерального центра и паралич транспортной схемы завоза грузов, привели к тому, что трехлетний запас продовольствия в Магаданской области сократился до нескольких месяцев, а по некоторым позициям даже дней. По словам губернатора В. И. Цветкова «люди влачили жалкое существование… к терпящим бедствие относилось более 80 тыс. человек», или половина населения области. Такая политика правительства России привела к тому, что поставки мяса в Магаданскую область из-за рубежа выросли в 17 раз, мясных консервов в 4 раза, жиров и масла животного – в 29 раз, муки – в 12 раз, овощей – в 25 раз. Доля товаров, поступающих из США составляла 98%. При этом, деньги, выделяемые правительством на закупку продовольствия получали частные фирмы (и все то же АО «Геометалл»), которые по информации Минфина РФ расходовались не по назначению. В 1992 году произошел беспрецедентный случай, когда в центре Магадана подорвал себя фермер-предприниматель, доведенный до отчаяния «несправедливостью бюрократии». При взрыве пострадали несколько человек и расположенные вблизи здания.

Пользуясь тяжелейшим положением населения, в Магаданскую область хлынули миссионеры различных религиозных организаций. Если в 80-е годы на территории области были только две общины, находившиеся на нелегальном положении, то к середине 90‑х годов были зарегистрированы организации 13 направлений, активно вербовавшие своих сторонников. В 1992 году произошло небывалое унижение независимой православной страны, когда в центре Магадана на улице Карла Маркса (!) была построена церковь христиан – адвентистов седьмого дня, напоминающая огромный и безликий производственный склад. Причем, возвели церковь на месте, где бывшая власть планировала построить театр кукол. Понятно, что все миссионеры занимались «гуманитарной и благотворительной помощью», и в их адрес руководство области не раз высказывала холопские слова благодарности.

На этом фоне каким-то юродством выглядит обращение в 1992 году Совета народных депутатов Чукотки к парламентам, президентам, правительствам стран СНГ с просьбой о помощи и защите граждан этих стран, «волею судьбы оказавшихся в районах Крайнего Севера Российской Федерации и ставших заложниками государственной политики бывшего СССР». Даже слог этого обращения холопский.